Сибирский побег
Письмо к деду.
Здравствуй, дед, что когда-то воспитывал
Развесёлой конфетой цветной.
Сколько в жизни моей перевидано –
Лишь тебя вот не видел давно.
Говорят, заболел ты, мой дедушка –
Это я виноват – не писал.
Ты прости молодого да грешного:
Скоро сам прилечу в детский сад.
Ты прости простофилю и пьяницу,
Что я письма писать не люблю –
Мне б метельную слушать заздравицу,
Заунылую песнь у-лю-лю.
Ты прости, что за годы скитания,
(Посчитай-ка, шестнадцать ведь лет),
Это первое будет послание,
Это первый на родину след.
Ты получишь его в скором времени,
А уж следом приеду и я
За сибирскими снежными дебрями,
За родимым подарком огня.
Только в баньке с тобою попаримся –
Будет злиться мороз на дворе –
Грязь обмоем у пьяного странника,
Поболтаем за чаем в тепле.
И откроется книга печальная
О судьбе, что волочит твой внук,
И о детстве он вспомнит нечаянно,
Вдаль уплыл как от дедовских рук.
Что же, дед, я кончаю послание
Скоро в детство приеду, в свой дом,
С деревянными старыми ставнями,
С разрисованным зимним окном.
***
Я жду тебя, как счастье, как награду,
Как ждут юнцы коварную любовь,
Как ждёт земля здоровый запах сада,
Как ждут трибуны стройные парады,
Как наркоманы – грёзы ясных снов.
Что ждёт меня при этой нашей встрече?
Услышу ль музыку твоих богатых лир
И снежных одеял родные речи?
И детства сказочные свечи
Подаришь ли ты мне, моя Сибирь?
***
Как самолёт уходит в облака,
Уходят мысли к родине, к Сибири.
Каких дорог прошёл я в этом мире,
Каких преград встречала жизнь-река!
Я плыл меж двух далёких берегов,
Что слева – ввысь манил всей силой власти
В обход законов человечьей страсти
И лживостью во власть своих богов.
Что справа был – грозился погубить,
Но честно голой подавая взору
Леса порока и блаженства крону.
Вопрос не прост – к какому брегу плыть.
И вот я рвусь к тебе с моей душой
И с вянущим на перепутье сердцем.
О, помоги, с глазами, полных детства,
Решить мне ребус жизни непростой.
***
Прощай, Мангышлак, до грядущего года,
Я еду родную увидеть природу.
И если окончится все хорошо,
У моря не раз посидим мы еще.
Что может случиться, ты спросишь, наверно –
Отвечу: все может в сплетении века.
И встретиться может убийца какой,
Иль сам злодеянью я стану виной.
Быть может, в попойке раздольной зальюся,
И нервы замолкнут, как струны у гуслей.
Случайных немало было катастроф –
Последних допеть не успею вдруг строк.
Окутает ночь под сырым одеялом
Безоблачным сном без страстей и без славы.
Надеждой на лучшее все же иду.
Какую мне детство покажет игру?
Жар-птица
Придумывают люди сказки
О том, что жизнь всегда прекрасна.
Придумал сказку эту я,
В жар-птицу превратив тебя.
Но птицы – дети высоты
И… улетела в небо ты.
Постой, жар-птица, погоди;
Не всё успел сказать, пойми:
Ведь сердце неспокойно –
В нём пламя сказочной любви.
Я рвался за тобой, жар-птицей;
Ты пряталась за тенью листьев,
Ты жгла, как тяжести оков –
И снова в тень за колдунов;
Ты ослепила мне глаза
И улетела навсегда.
Постой, жар-птица, погоди;
Не всё успел сказать, пойми:
Ведь сердце неспокойно –
В нём пламя сказочной любви.
В полете.
Шевченко – Кемерово (до Ташкента)
Весь затрясся, будто он – шизофреник,
С самолётом затрясся и я:
Это конь мой с воздушным приветом
Повстречаться желанье являл.
Вот рванулся он бешено в дали,
Оставляя бетон за спиной –
Сколько неба мы с ним увидали –
Эта высь – неспокойный покой.
Заломило мне уши от гула,
От летящей навстречу волны…
Стюардесса нарушила думы,
Подавая холодной воды.
- - -
Повезло, наконец повезло:
Улетел с самолетом я вовремя.
Подо мною картины низов,
И врываюсь я молнией в облако.
Наплывает седой небосвод,
Раздавить самолет угрожающе;
Но тараню который уж год
Я редут облаков уплывающих.
Мне лететь до любви далеко,
До сибирского края бездонного.
Хорошо, что мне так повезло,
Что сегодня я вылетел вовремя.
- - -
И курлычет журавль несдержанно
Под небесьем, до края заснеженным,
И лечу с журавлём в край родимый,
Что зовётся Великой Сибирью.
Край, где детство было и прошло
И его не вернуть всё равно.
Стюардесса заснула за спинами,
Над просторами, крытыми инеем.
Мне не спится, мне родина мнится,
Как я встречусь с моей озорницей.
Одеялом окуталась ты,
Чтобы свежею быть до весны.
- - -
Дюралевый конь мой Пегас
На родину мчится сейчас,
Торопится морем воздушным,
Предчувствуя: мне это нужно.
За иллюминатором - свет,
За иллюминатором - даль.
Несётся конь птицею лет,
В которых ребёнком сиял.
- - -
Стал старым за быстрые годы,
Стал мрачным судьбой невезучей;
Истресканы светлые воды,
Иссушены молоди сучья.
Сколь горя таится в душе,
Сколь ненавести дали мне –
Быть может меня ты излечишь
И счастье подаришь при встрече.
- - -
Пустынь, Нукус – пустынь,
И пиво горькое, хоть дорогое,
А денежки ты вынь,
И вновь гляди на взлётное ты поле.
Вскруживши гаммой пыль,
Уходит, встрепенувшись, кукурузник.
Когда ж, оставя дым,
Уйдем погрузившись животным грузом.
- - -
Наконец отправляемся в небо,
Оставляя Нукус позади,
Оставляя песчаную небыль
И поселок от правой руки.
Солнце радостно смотрит в окошко –
Мы пробили туманную даль.
За снега Антарктиды тут можно
Кучерявые принять поля.
Там, где нет облаков – это дыры,
Это синие мёрзнут моря…
Матерьял, чтоб не смолкнула лира,
И её развевались ветра.
- - -
Как пацан, улыбаюсь и радуюсь:
В самолёте лечу напролом.
Все печали в Шевченко оставил я,
Подо мною, друзья, вражий гром.
Пассажиры заснули над облаком,
Над несущейся рысью землёй.
Сон ко мне не идёт с этим рокотом,
И я рад, словно вместе с весной.
- - -
Куда идти – кругом пески
И кое-где солончаки.
Представить страшно: самолёт
На землю нашу упадет.
На тыщи верст раскрылся пляж;
Везде вода – но то мираж.
Когда бы рядом был верблюд,
Нашёл бы где ютится люд.
Но небо лезет на песок,
И путь к приюту так далёк.
…Упорно тянет самолёт,
Где день встречает мой народ.
- - -
Спасибо, принцесса, за этот полёт,
За то, что доехал нормально.
Мне нравятся выси, посадки и взлёт,
И эти воздушные ямы,
И это на фоне слепящем лицо
Во сне голубой стюардессы,
И это крыло под холодной росой,
И рокот спешащего рейса.
В полёте, как сокол, всегда молодой.
Отрекаюсь от старого места.
Спасибо, меня что взяла ты с собой,
Небесного замка принцесса.
(Дальше была задержка рейса
в Ташкенте на целые сутки,
а моего Пегаса и того больше.)
***
Может вырос я просто,
Что с трудом узнаю
Этот домик по скосу,
Где встречал я весну.
Вроде был он чуть шире
И широкий был двор,
А сейчас глядит сиро
Через низкий забор.
Переехала печка
На другой уголок,
И трепещет сердечно:
Этот мир вдруг не тот.
Здесь висели качели,
Между двух тополей;
Одноного старея
Смотрит шапка ветвей;
И поморщилась тропка,
Что до школы вела;
И присела чуть горка,
Что на санях несла.
Но, как в детстве, под горку
Быстро к дому бегу
По тропинке короткой,
Затвердевшей в снегу.
Может вырос я просто:
Узнаю все с трудом
Покосившийся ростом
Этот край мой родной.
***
В этом доме, где шло моё детство,
Есть заветный теперь уголок:
Я люблю у печурки погреться,
Посмотреть, как горит уголёк,
Запустить в теплоту клубы дыма,
«Беломорский канал» теребя;
И уходит дымок в злую зиму,
И уносит он в детство меня.
***
Уплывает незримо
Из души холодок:
Повстречал в этом мире
Я тепла ветерок.
Ты открыла объятья
И впустила весну,
И печалью нарядно
Укрываешь красу,
Как укрытая зелень,
Что под снегом лежит.
Стал просторен и светел
Ледяной мир души.
В мое сердце ты радость
Льёшь по каплям живым.
Но лукавые взгляды
Что печалью полны?
***
Ты сурово встречаешь
Так родное дитя:
За метелью ты прячешь
Золотые поля.
Ты морозишь нещадно –
Это мне поделом,
Что уехал за счастьем,
Позабыв отчий дом,
Что вернулся обратно
Твой ни с чем блудный сын:
Он скитался напрасно
По просторам иным,
Подымался и падал –
Как суров этот мир,
Сколько в нем горько плакал!
Ты прости всё, Сибирь.
Бродяга.
Я беспутный бродяга,
Убегающий прочь.
Дворовая собака
Материла всю ночь.
И ей вторя нахально,
Вот такие же псы
Все будили хозяев
До рассветной росы,
Все будили презренье
У прохожих иных,
И взглянув в меня гневно
Торопились они.
Но простите бродягу –
Не убийца же он:
Променял лишь на брагу
Свой родительский дом,
Променял свою юность
Лишь на женский приют,
Лишь на жалкую грубость
Да пустой свой уют.
Вот остался он в мире
Необъятном один,
И в карманах лишь дыры,
Не себе господин.
И с бездомными псами
Под заборами спит;
Только плачет глазами,
Не читавшими книг.
Потерял глаза.
Потерял в этом чёртовом городе
Те глаза, что блеснули на миг.
Стали мне они дороги, дороги…
Ну, зачем же жесток этот мир.
Шёл за ними под каждыми окнами,
Шёл за каждым троллейбусом я.
И глядели прохожие сонные
На меня, протирая глаза.
Обожгли душу мне, бирюзовые,
Не смогли, как другие, ни как.
Может быть это чувства любовные?
В первый раз у меня этот взгляд.
Этот взгляд, невзначай как-то брошенный,
Был прикован так долго ко мне.
Те глаза мне найти в этом городе,
Что под осень просить о весне.
***
Лукавый взгляд печальных глаз
Как часто ранит в сердце нас.
Улыбка добрая летит
Всего один лишь только миг.
Ты к ним подходишь. Вот они!
Бери, возьми… Они твои –
Но тут насмешка и печаль,
И разделяет грубо даль.
Опять лукавства перезвон –
И ты летишь как будто в сон;
Опять улыбка с лёгких губ,
Опять касанье нежных рук…
Забыв тяжёлый нрав земли,
Ты ищешь птичьей высоты –
Но тут насмешка и печаль,
И разделяет грубо даль.
***
И этот чёртовый мороз
Дурит, меня не узнавая,
И – деда друг – дворовый пес
Меня нескромно так облаял.
Да, кто я есть и кто такой?
Летучий ли голландец лесный,
Господней послан ли рукой,
Иль заводила может местный?
А я лишь просто - блудный сын,
С печальных странствий возвратился.
Но гонят маты здешних псин,
Мороз кричит, чтоб я катился
Туда, от куда только смылся.
***
Забыл я вкус твоих волос,
Девичьих губ забыл варенье.
Зачем теперь твоё терпенье?
Зачем журчанье долгих слез?
Под рябиной.
Укрылся от света под шапкой рябины,
Чарует меня беспризорно листва,
И, мне напевая твой образ любимый,
Колышатся свежестью эти места.
Обнявши руками прозрачное небо,
Качается тихо рябиновый ствол,
А мне представляется: этим же следом,
Как волны на берег, летит голос твой.
Мне хочется быть и с тобою так рядом,
Чтоб мне укрывала ладонью глаза,
Твои поцелуи, как тень эту, надо,
И только от счастья была чтоб слеза.
Ты вернулся.
Под песню снежную
Вернулся ты.
Совсем не свежие
Твои черты.
Бежал за птицею
В далекий край.
Остался вымыслом
Наш старый май.
Ты был вдали,
А я одна
Тебя, любимого,
Ждала.
Давно ты в городе,
Но не идешь;
Слова, что дороги,
Не назовешь.
Забыл, как радостно
Встречал меня,
Скажи, с чем связана
Моя вина.
Мы были счастливы
Под той звездой,
Что свет участливо
Дарила свой.
Зачем же молодость
С тобою жгли?
Дымят от голода
Любви угли.
Ты был вдали,
А я одна
Тебя, любимого,
Ждала.
Ужин
Стопки блинов
Из снега на крыши
Стряпчиха Зима
Разложила неслышно
Томь для гостей
Представлена студнем,
А ветер морозные
Трогает струны.
Села тайга
За праздничный ужин,
Но шапку не сняла
Из ласковых кружев.
С вёдрами полными
Я на пригорке
Смотрел бы столовую
Эту до зорьки,
Но холода всё же
Ноты торопят,
До печьки скорее
Ведут меня тропы.
Вёдра с водою
Ставлю у стенки,
И ждут моей воли
Горячие гренки.
Братский союз
Когда дневная кончилась работа,
Закрылись плотно двери проходной,
Оставив стены серые завода,
Свернули в парк тропинкою одной
Друзья, за дружбу что клялись до гроба;
И путь обычно вёл к пивной.
Но вот беда – судьба шутила с ними:
Одну кокетку вместе полюбили.
Её сиянье бесноватых глаз,
Её хитро-чудесная насмешка
(Что предостерегает только нас),
Её всегда с капризой эта спешка,
Привычка: им один и тот же час
Назначить голосом царевны нежной…
И шли они с цветами к ней без ссор,
И слушали её прелестный вздор.
Вот день, неделя, месяц так проходит.
Кокетка, царственный надев наряд,
А также стройные открывши ноги,
Запела что-то на капризный лад:
На этот раз, пожалившись на годы,
Что молодость не хочет оставлять,
Обоих повела в кабак «Под якорь»,
Где грошами раскидывался всякий
А как же им такой вот поворот?
Ребята не из робкого десятка
И крупно получают уж не год –
Не жалко малость кинуть, для порядка.
Немирный собирался здесь народ:
Кто любит жить за счет другого сладко,
Здесь деньги шлёпали колодой карт,
Могли людей поставить об заклад.
И вот сюда их привела кокетка.
Её встречали возгласы мужчин,
За зад её трепали здесь нередко
И серпантины предлагали вин.
Уверенно друзей манила следом.
За столик сели вместе за один,
В компанию здоровых и весёлых:
Ни кто не лез в карман за каждым словом.
Друзья швырнули мелоч на заказ.
Ансамбль исполнял им «Дядю Ваню»,
И «Надю девочку» сыграл не раз,
Конечно, то каприз кокетки Нади…
И вот, когда настал пьянящий час,
Бокал вина на Надю был повален
Одним из наших страждущих гостей,
И визг она подняла поскорей:
«Да что такое!? Как ты смел, негодный?»
И вдруг к другому: «Что ты смотришь всё?!
Меня ведром тут сделалит помойным…»
Компания вся разом: «Бей его!...»
И тут схватился друг разгоряченный
За шиворот и в дверь дружка ведет,
И вышли в ночь краснеющие лица,
И руки, словно цепи, обнялися.
И долго в кабаке их ждал народ,
Покуда не забыли за шампанским,
За шелестящей музыкой колод,
За запахом всех благовоний райских…
А что друзья? Поспел давно их плод –
Зачем союз калечить этот братский?!
Они, обнявшись, вместе шли домой.
С кокеткой быть и с другом -- не одно!
Подари мне эту песню.
Подари мне эту песню,
Эту песню, эту песню.
Ходим вместе мы по лесу,
Мы по лесу босиком.
Не нужны мне грозди ягод,
Грозди ягод, грозди ягод,
У тебя возьму я сладких,
Самых сладких, да с листком.
А еще хочу, чтоб был ты,
Чтобы был ты, чтобы был ты
С этим лесом серебристым
Бесконечно только мой;
Чтобы счастье улыбнулось,
Нам с тобою улыбнулось,
Как лицо берёзки русой,
Девки русой, золотой.
Эту песню я на память,
Я на память, я на память
Пронесу да над лугами,
Над морями, милый мой.
Если ты меня разлюбишь,
Вдруг разлюбишь, вдруг разлюбишь,
Талисманом песня будет,
Вечно будет, дорогой.
И когда-нибудь услышишь,
Эту песню ты услышишь,
Знай, что ждёт твоя малышка
В нашем праздничном лесу.
Пусть она звучит печально –
Эта песня так печальна –
Звуки, может быть, нечайно
В этот лес тебя сведут.
Взлет
Опять раскручивая мельницы,
Затрясся жадно самолет,
Опять снега за нами вертятся
И крушится под нами лед.
Проворно шествуя в объятьях
Его холодно-мерзких рук,
Железный сокол наш старательно
Спеша взвихрил прощальный круг,
Потом приковано задумался,
Взрычал голодным дико львом
И, преодолевая трудности,
Оставил землю под крылом.
***
Прощай, моя родина, край,
Раскрывший так мало нам тайн.
Искал своих тайн здесь ответ,
На многое встретил я «нет!»
«Нет силы ответить на них
За этот короткий наш миг.
Единственно, всё, что ты видел --
У всех же такая обитель.
Быть разная может природа,
Различна людская порода,
Различные токи в ней крови,
А мысли, увы! В ней не новы!»
Железные птицы.
Короткий рывок – и мы убежали
Со взлётной дорожки – холодного жала.
Прощай, дорогая Земля, под ногами.
Мы птицы: нам плавать лишь над облаками.
Мы лёгки в полёте крылами с мотором –
В порту тяжелы мы встаём перед взором;
Тихи и покорны, как белый ягнёнок –
Стремительны, горды, как волей пленёны.
Прости нас, Земля, что нам воля дороже:
Себя показать только в небе мы можем.
