Один день оконного стекла.
На мир глядит стекло оконное,
На всплеск зари глядит.
А мимо бодрые и сонные…
Девчёнка там стоит…
Дорога мимо лентой глобуса
Как прячется в цветы,
Вот скрылись в суете автобуса
Cпеша её черты…
Машина… Снова… Прямо с кузова
Арбузы продают.
Мальчёнка встал за тётей грузною…
Машина – к ней бегут…
Снуёт толпа разновеликая
То в тень – то в солнца ад…
Компания минут – всё тикая -
Ведёт в вечерний сад…
На том же месте меж прохожими
Опять её черты…
Закатом красным взгляды брошены –
И в глянец высоты,
Вот отразились в небе золотом,
Спустились в тень ночи…
Всё ярче в сумерках пред холодом
Девичьих глаз свечи.
Кого-то с тёплой каплей робости
И нетерпенья ждёт…
Окно считает всё автобусы…
Вот кто-то к ней идёт.
Дыханьем моды не обиженный…
Испытующий взгляд…
Ребёнок, мамою пристыженный,
Вернулся к ней назад…
Его заметила улыбкою,
Волос качнулась прядь;
Вперед подалась вербой гибкою,
Затрепетал наряд;
Прогнулась, обняла, что листьями
Коснулась тёмных губ…
Спокоен он, словами быстрыми
Ни нежен и ни груб.
Скамейка… Сели… Стенка зелени
И платье и костюм.
В одно, как целое, все спелены.
Зачем же он угрюм?
Зачем кусает губы тёмные?
Буравит взглядом лист?..
С подъезда вышли опьянённые,
В автобус подались…
Прошла – сверкая - милицейская
Меж реками колёс…
По тротуару катят детскую
Коляску.… Рядом - пёс…
Открыто… Убывает красное,-
Пьянит и горький дым…
Она – счастливая, прекрасная –
Ведь рядом, рядом с ним…
Опять сверкает… . Ближе… . Рядышком ,
И дальше пронеслась…
В листве мерцает платье пятнышком,
Под ветерком резвясь… -
И вот последнее уж допито,
Шатается – пьяна…
Взорвался он, мальчишка опытный –
Рука его вольна… .
Раздался вопль истерический:
- За что? За что, скажи?
Потоки ярких слёз девических
Слились с ручьём машин.
Он резко, с выправкой солдатскою,
Кругом и... Нет его…
В глазах застыла мука адская.
Стоит. – И ни кого…
Лицо уткнула в стенку зелени,
Как делится бедой.
Что за зерно сейчас посеяно? –
И в ней ли так одной?!
Стоит, виски руками трогая.
Что делать? Всё одно…
Прошла машина одинокая.
И пусто… . И темно…
Бредёт девчонка, горем скована
Во цвете светлых лет…
Глядит тайком стекло оконное
Сочувственно ей в след…
Август – сентябрь.
Один год и…
Вся жизнь.
Беззастенчива и страстна младость.
Жаль, что безвозвратна детства сладость.
Где они? счастливые минуты,
Где бежал по тишине разутый,
Где нырял, раздетый, в луч багряный,
Где любви не знал печали ранней,
Где в тебе играли сонно тигры
В безрассудные веселья игры…?
Ты их вспомнишь лишь на склоне драмы,
На последнем вздохе каравеллы,
Лишь когда всплеснёт последний, белый
Луч у послежизненной той гаммы,
Пережитой на волнах стремлений,
На ветрах безжалостных гонений,
На потоках душежадно-синих,
Словно зимних, кровоточащихся слов.
Всё покроет, как гранитом, иней
Недосмотренных, разбитых снов,
Недостроившихся в счастье линий,
Тех, что разбросал отец – Ростов:
Что любовь та первая? – растает,
Но вот настоящая ль прощает?
Скромная, она вошла с весною,
С блеском глаз, в них точки – миг луны,
Кольца волоса – травой лесною,
Тонкие черты печали зноя,
Нежный голос юности струны…
Да, такой она в душе навечно…
Как же смел тогда я быть беспечным?
***
Весна.
Весна пришла, когда нам восемнадцать было.
Скажи, что делали до этого с тобою?
Скажи, кого любили – может быть любили,
И были ль мы несчастливы своей судьбою?
Но вот свет наших звёзд лучами прикоснулся,
И нам открылась чистота весенних песен,
Твой взгляд на грусть спокойно улыбнулся,
И мир с тобою стал и дорог мне, и весел.
Скажи, ведь свет горел не зря двух ближних звёзд,
Пылая выше, ярче солнца золотого?
Собою он рождал сиянье вешних гроз
И через бурь-разлучниц прорывался снова.
Весна пришла, когда нам восемнадцать было.
И были мы с тобой весенними цветами,
И робость поцелуя первого вселила
Уверенность, что тайну скроют звёзды с нами.
Скажи, ведь свет горел не зря двух ближних звёзд,
Пылая выше, ярче солнца золотого?
Собою он рождал сиянье вешних гроз
И через бурь-разлучниц прорывался снова.
* * *
Лето
Лето. Зелень. Город спал,
Когда гуляли в тёплом парке…
И звёзды – синие гадалки –
Нам дарили мрачный бал:
Алый день сменяла ночь,
Затем ненастье приходило –
Ты, подарив улыбку мило,
Молча уходила прочь;
Вновь заря глядела в нас.
Приветливо и с птичьим пеньем –
И вновь мы ждали с нетерпеньем
Нежного свиданья час..
С каждым днём любовь сильней,
Теплее были наши взгляды,
Но лишь… зачем, стоявши рядом,
Мы молчали всё о ней?
Всё боялись, что обман,
Что счастье нам не будет спето…
Ушло в преданье наше лето –
… Я умчался в Казахстан.
***
Осень.
Осень. Заря словно всплеск многократный:
Золото, падая с веток, блестит;
Птиц перезвон, и прощальный, и статный,
С неба на город шумливо летит,
Всюду примят опечаленный вид –
Так я всё встретил, вернувшись обратно.
Сердце весь день – словно молот в забое…
Помнишь? Тебя у подружек я ждал?
Встретились… Вечер весёлый с тобою…
Круг твоих близких друзей… Клуб… гам… бал…
Примешь ли к сердцу? – я в осень гадал.
Что представлял среди всех я собою?
Как-то спокойно был принят приблудший:
Без игл елей, без пыла кольца…
С каждою песней нам лучше и лучше,
И, перед самым приходом венца,
Слышиш в любви объясненье юнца,
Нервное, с трепетом… Как он измучил!
Как он услышать хотел твоё слово!
Что же сказала ему ты в ответ?
- Верить хочу! – это слышу я снова –
В памяти сердца ушедшего нет.
…Дождик прощанья – для встреч! – дорогого.
***
Зима.
Зима пушинками крутила,
Зима бросала хлопья блеска,
И оттепель ложила резко
У ног моих дороги ила.
Зима тепло носила писем,
Меж двух сердец сиявших в мраке:
В одних – мечтания о браке,
В других – развенчиванье миссий.
Но дважды были встречи взглядов,
Но разный смысл тех обрядов:
В тот первый раз – ещё тепло;
Конец зимы – и стужа злая
В другой раз счастье увело –
Любовь остыла, всё стеная.
Но как остыла?! Ты - живая!
Меня лишь горем замело…
***
Вот в холоде продлённом плена
Мне стало всё одно в тот год.
Искал тепла глоток… И вот
Совершена моя измена.
Я ей согрет и… разорен:
В печали одинок мой клён.
Твои предсказаны слова…
По ветке под топор из стали…
Умерла гордость сих баталий –
Во круг дымка – зола, листва…
И лишь ковыль тревожит грусти
Струну, порватую своей
Рукой. Но стон дрожит о ней,
И плачут, пролетая, гуси…
Седая плачется гитара,
Как стал поэт во цвете старым,
Усталым. И в созвездьи грёз
Всё видится пыланье звёзд
Весны, прошедшей не бесследно,
Весны нечаянной любви
И одиночества листвы,
Возросшем в сердце тихом бледно –
Но всё сильней гнетёт оно,
И точит горечи вино…
И сможешь ли простить меня,
Умеривши своё презренье,
Принявши чистое стремленье
К любви возврату, не броня
За всё былое?
Головой
Склоняюсь пред тобой. Я - Твой!
Прости! прости! прости! меня…
Сентябрь
Судьба счастливая: кого не встретишь в мире…
Мужчины, женщины… тот – грязный, этот – чист…
Спешит домой один, другой – к чужой квартире,
Куда-то третий – я подброшу – я таксист.
Вот как-то двое, лет под тридцать пять, садятся,-
С усами, чёрные, и ломаный язык…
Полста кидают – вот не вру, ей богу, братцы.
- Нас покатаешь. В ЦэПэХа. Жми напрямик. –
Подвёз. Ушли, кого-то вызвали, вернулись…
Девчонка… двадцати ведь нет… молочный взгляд,
Сверкает шёлк волос под фонарями улиц…
Спеша уселись, бессловесные, назад.
Команда лишь: - Гони в песчаные карьеры! –
Команда есть. – Железный конь несётся вдаль.
Уже барханы показались стенкой серой.
Вот закурили – задымилась едко паль.
Подъехали. – Жди здесь! – ушли за тень бархана.
Светили ясно звёзды, скромная луна.
Дорога в цвете их – извилиста, бледна.
Вот обошли меня огни машины – крана.
Вот час прошёл… смещаются созвездья тихо…
Другой прошёл – а пассажиров нет, как нет.
Под лунный свет пошёл, крадучись мышью, в след.
И что ж увидел? – мамочки! Какое лихо!..
Раздетая стоит, как мама моет пол,
И х.. один толкает в ротик белой ручкой. –
Другой с обратной стороны свой всунул ствол…
Захлёбывается, молоденькая сучка…
Ушёл. Что делать? Здесь оставить эту сволочь?
Но неруси они: найдут – тогда прибьют…
Вот жду, глотая ту, увиденную горечь
За бабу русскую… Вот, кажется, идут.
- Вы что-то долго.- - Лучше помолчал бы ты!
Вези теперь назад!... Иль мало заплатили?...-
До города салон весь палью обшабили…
- Её докинь! – сошли у городской черты.
Отъехал я, остановился: - И не стыдно?!
Как можешь ты? Корявая младая дрянь!... –
- Они платили, хорошо платили, глянь!
Тебе они ведь то же заплатили сытно?
Вези, вези теперь домой, паршивый шеф!
Они не пахнут. Это деньги! Деньги!! Деньги!!! –
… Хоть расстреляй меня лицом к железной стенке,
Но от таких ты огради продажных дев!
19 сентября.
-- Мне ль не светит солнце щедро?
Вам ли скупо льёт свой дар?
Чёрный ли иль цвета кедра
Вам не надобен товар?
Запад шлёт свои гостинцы –
Уступить вам буду рад:
Триста – фирменные джинсы, -
Нарисуйся в летний сад.
Дамам с милою улыбкой,
По-французски что стройны,
У кого характер гибкий, -
Я отдам за полцены.
…Ох ты, ластонька, какая!
Не в восьмой ли ходишь класс?
Мама ли еще ругает,
Как вернешься в поздний час?
Или ты уже большая?!
Мать не трогает тебя?!
Что ж? – раз ты стоишь с грошами –
Полтораста и… себя… -
И пошла, пошла девчонка!
Знать, уже не в первый раз.
Стан-то гибкий! Смех-то звонкий!
И весёлый блеск-то глаз!
Что ей вкус запретный плода?!
Откусила только что:
Всё равно ей, - только мода! –
Постоянное лото:
В этот час одно годится,
Завтра сменит всё судьба…
Не скупятся моды лица –
Полтораста и… себя…
23 сентября.
Ну, здравствуй, любимая Оля!
Не бойся конверта тюрьмы.
Хоть он пусть увидется с волей,
Умчавшись тихонько из тьмы…
Сижу за колючей оградой:
В три ряда тяжёлый забор.
За море свободы – награда:
Раскинулся лагерный двор…
Сегодня приходит суббота,
Но утром с пагонами кент
Погонит опять на работу
Клокочущий наш контенгент.
Ребята – что надо! – собрались
Всю жизнь промотали в страстях;
Пришли отдохнуть только малость –
И снова под чёрный свой стяг…
Ты пишешь, что любишь, но поздно
Ты чувства свои поняла.
Если так, если это серьёзно (?) –
Я хочу, чтоб меня ты ждала!
…Униженным здесь пред тобою? –
Боюсь, будет больно так мне.
Нет! Нет! Не хочу! чтоб не в поле (!)
Меня ты нашла по весне.
Мой срок пусть не так уж и скорый –
Надеюсь: а вдруг повезёт,
Тогда лишь – свободным! – и «скорый»
Разрушит разлук наших лёд.
Дождись, если любишь, родная! –
Тебя я ждал тысячу лет! –
И верь! – дверь откроется рая –
Придет счастье к нам.
Твой поэт.
(Всё это бессонницы бред.)
29 сентября.
Прощай.
Уходит любви испытанье…
Тепло почему-то в груди…
Не надо… Зачем оправданья? –
Мы вместе разводим пути.
Стоишь, протянувши мне руку.
Стоишь, - светят звёзды в глазах.
- Прощай…, - говорим мы друг другу.
- Прощай…, - затухает в губах.
Листва нас когда-то кружила,
Осенним огнём веселя.
Погас тот огонь – и, чужие,
Прощаемся, помнить моля.
Стоишь, протянувши мне руку.
Стоишь, - светят звёзды в глазах.
- Прощай…, - говорим мы друг другу.
- Прощай…, - затухает в губах.
Дрожит незаметно лишь голос
И тянутся губы к губам,
И ветер тревожит твой волос...
--Прощай... Хорошо было нам... -
28-29 сентября.
На остановке.
Когда спешишь в другой край городка,
На остановке ждёт тебя автобус (?)
И мы стоим и ждём, дрожим слегка,
И падает весёлый жизни тонус.
Мать молодая кутает дитя,
Спиной от ветра чутко укрывая...
Четвёртой сигаретою светя,
Сосед автобус матом покрывает...
Автобус вдруг – все вышли из него,
Огни погасли – мчится в автобазу.
Нас много... Нервы? – Нервы – ни чего, -
Но вот здают они так с каждым разом...
Одни уж ждут, когда придёт «такси»,
Другие – частнику рукою машут...
У чёрта ли, у бога ли спроси,
Но – сколько ждать нам – ни один не скажет.
Одни - уехали, а те – пешком
Ушли, за час автобус недождавшись.
Но вот и он, с нарядным передком,
Подходит, тяжело к земле прижавшись.
И вот влилась людей в него река,
И к ним вернулся жизни тёплый тонус...
Когда спешишь в другой край городка,
На остановке ждёт всегда автобус (?) J
Октябрь.
Закрутила метель пылевая.
Дискоклуб – что весною река.
Звуки песен, толпа бедовая...
Созерцают их два старика.
У обоих бородки, усы,
И блестят на девчонок глаза.
А в девичьих глазах – небеса
И ...две пошлости льют полосы.
Приглашаем в наш круг – отказали.
И зачем им нужны старики:
И не наглы, и тихие в зале,
Как в болоте чужом кулики;
Ни квартиры свободной, где выпить,
Где фланировать в мраке легко...
Не уйдём так с тобой далеко...
Может бороды всё-таки выбрить?
4-15 октября.
Осколок в небе, как неоновый,
Один льёт луч в ночную тьму.
Я на ветру, им коронованный,
Держу походную суму.
А в ней – листы бумаги белые...
И грусти нежной листопад...
Шаги пусть первые – несмелые –
Еще кружатся невпопад...
Хочу к тебе, моя родимая,
О богатырская страна,
В твои леса необозримые,
В луга зелёного вина;
В деревню, тихую, сибирскую,
К простому русскому лицу,
Где пташки пели чтоб российские
О райском тереме, к венцу.
Усевшись рядом на завалинке,
Я буду греться под лучом,
Смотреть, как чинит старец валинки,
Болтая о своём. О чём?
Он помнит день сверкавшей юности:
Свободу – кровью омывал!
А я? – забуду юность скубости,
Что в чуждых далях пропивал.
15 октября.
Зачумилися пьяные прерии
Бизнесменами горного края:
Как в наживу свою тут поверили –
Так пришли дни базарного рая.
Потеснили дельцы работящего:
Отдохнуть не найдётся здесь места.
Я кружился когда-то с гулящими,
А теперь – у домашнего кресла.
Всё прошло: сторона уж освоена,
И пора возвращаться в Россию.
Но дитя, что тобою здесь вспоено
Как оставить на чуждую силу?
16 октября.
Признание.
Чем ближе час моей последней песни
И дальше игры юности моей,
Тем жизнь хочу молитвами завесить:
Сроднилась с ней грусть одиноких дней.
Но траур сей был в жизни не с пелёнок –
Пришёл, когда любимой изменил.
А до того резвился, как котёнок:
Я полон был неодолимых сил.
И в играх юности за винной чашей
Не замечал любви такой к Тебе,
К Тебе, кого на свете нету краше,
К Тебе, чьей обязан я судьбе.
И вот теперь, когда остановила
Мой буйный бег подкравшаяся грусть,
Я признаюсь: любви незримой сила
Проснулася к Тебе, родная Русь.
Свободен час, свободен день иль месяц –
А сколько их в моём календаре! –
Я слово каждое – на сердце взвесив! –
Вплетаю лучиком в твоей заре.
И пусть один – и не с кем будет греться –
Но счастлив тем, что есть на свете Ты,
Но счастлив тем, что чаще бьётся сердце, --
Что навсегда! в полях твоих цветы!
Что Ты останешься непревзойдённой!
И... не забудешь сына помянуть
Хотя б крестом и надписью калёной,
Что здеь твой сын окончил горький путь.
17 октября.
Забросил рок нас, милая гитара,
В чужой, открытый духам всем, край прерий.
Всплесни волною звонкой, звуком старым,
И расскажи, во что ещё я верю.
Пусть жизнь прошла, как крик осенней птицы,
И мы в вдвоём остались в этом мире;
Нам некому с тобой теперь молиться –
Одни, под тенью солнца, две задиры.
Всплесни мелодией, пусть тень умолкнет,
Далёкий шум пусть вспомнится осины:
Она среди своих подружек мокнет
Под ливнем радостным родной России;
Она шумит и ждёт домой бродягу,
А он не может вырваться с чужбины.
…Закрою я глаза, в степи прилягу,
А ты пропой о Родине любимой.
17 октября.
Близкая, далёкая Россия!
Помнишь ли заброшенного сына?
Помнишь ли проснувшегося где-то
Под свечу заутреннего лета
В гордых заводях чужой трясины,
Близкая, далёкая Россия?
Здесь легли волшебные оковы:
Я не в силах стать свободным снова.
Но не век пастись на сердце чарам –
Мне сказали местные гончары:
- Ты тверди по-меньше слово в слово:
«Здесь легли волшебные оковы» --
Близкая, далёкая Россия?
Я пока туристом ездить в силах
На свободный, чистый берег-старец,
Словно чужеродный иностранец.
Я прошу, чтоб счастьем оросила,
Близкая, далёкая Россия.
18 октября.
Вместо зелёной поляны вина –
Струи холодных каспийских дорог,
Ломится закусью стол у меня:
В челюстях мясом скрипучий песок.
Сыт и раздавлен желудок тоской:
Где моя Родина? Где моя Русь?
Так, и не тронув твой волос рукой,
Лягу я в степь и во век не проснусь.
Сны будут девы из рая плести,
Будто берёзки обнимут мой лик,
Будто венок будет в кудлах цвести,
Будто ручей будет свежесть мне лить,
Хвоей мой терем в закат зазвенит,
Счастьем оснежатся стены его,
К окнам примкнут занавески ракит,
Звон колокольчиков под синевой…
Милый, прекрасный, родимый мой край!
Как без твоих я уйду тёплых губ?
Я бы на ад променял божий рай,
Чтобы под твой лечь прощания дуб.
19 октября.
Но лишь чёрного, горького снега
Только скованный жаждою след.
Не вернётся первый снег.
Первый снег нам дарит встречу.
В первый раз твои глаза,
Как на стенках образа –
В них отсвечивают свечи,
Чистых помыслов их руки
Маску тени рвут долой.
Мне бы свечи те домой –
Чтобы выгнать сумрак скуки.
Но упал второй слой снега.
Он засыпал чистоту –
Я увидел пустоту
Той – твоей – бездушной неги…
Нет! не сможешь, словно свечи,
Оживить поникший рай.
Первый снег не призывай –
Он потерян в белый вечер.
От него лишь след желаний
Опечалился в душе.
Как неясность миражей
В грудь вливает глубь страданий.
20 октября.
Письмо.
Здравствуй, мой милый marquis d' Андрей ,
Милый Андрей Николаич!
Строки хотя бы вот эти согрей
Той, безудержно что плачет.
Веришь ли? мне почему-то смешно.
Да! я смеюся и плачу!
Даже фамилии не суждено
Знать мне. Так, призрак бродячий:
С каждого замка прогонят его
Призраки данного замка.
Нету фамилии, -- он – ничего!
Нет ведь портрета здесь в рамке.
Может и Ты на такого похож?
Лишь по ошибке приходишь
К старому месту: всё та же тут рожь,
Тот же родник Ты находишь,
В церкви забытой всё те ж образа,
Те же пред ними свечи;
Те же сияют девчёнки глаза,
Верившей в теплые речи…
Верившей! Только не всё ты сказал
В прошлый приход в эти стены.
Со стороны прилетела гроза…
Полные горечи вены…
Разве не мог – сам – решиться в ту ночь
К правде шагнуть объясненьем,
Есть что жена и смиренная дочь?
В чём здесь искал искушенья?
Те, обречённые взгляды твои
Видеть мне было так грустно…
И ведь срывались слова о любви –
Мучилось будто искусство…
Время идет… хоть бы в строках письма…
Номер ведь есть телефона…
Но ты молчишь…. А была ведь весна…
В сердце теперь только стоны.
Что же теперь? Позабыть не легко
Всё, что тогда было нашим!
Может, как прежде, смолчишь?.. Над рекой
Храм одинокий не краше
Девушки гордой пред талой водой –
Ей и надеяться нечем.
Трудно остаться теперь молодой,
Помня до крови все встречи.
Что ж?.. до свиданья, мой милый. Прощай!
Я не прошу возвращенья.
Храм, коль разрушится, - будет ли рай?
Станет ли нам он прощеньем?
20 октября.
Ты зажигаешь всё же свечи,
Ты ищешь путь из темноты
Тому, кто пламенные речи
Сменял на рюмки пустоты.
О’ ты божественна в стремленьи
Зажечь смеющуюся ночь,
А я, прикованный томленьем,
Зачем-то тороплюся прочь…
Я свой фитиль мокаю в горькой,
Чтоб ни пред кем он не горел,
Иль чтоб коптился перед зорькой,
Скорьбя от падших в мире тел.
А Ты (Так пусть же воздадится
Тебе прекрасным дело рук!),
А Ты влечёшь меня трудиться,
Чтоб счастлив стал упадший друг.
Прости… Гореть ли сможет долго
Огарок скомканной свечи?
Меня не зажигали толком, --
Тушила раньше боль ночи.
Тебе! Тебе одной признанье,
И ей – с названьем нежным Русь! –
Будите Вы во мне призванье!
Быть может, к ночи разгорюсь.
1 ноября.
Оставь пустые разговоры!
Оставь, забытого, в ночи!
Что мне из стали чёрствой город?
Туда! – направились грачи.
Отдай весенние их крылья
Увядшей пред тобой душе –
Я с ними, в мыслях, в дали, в были
Давно отправился уже!
Но с первым лепетом осенним
Назад я с ними не вернусь:
Там жил, - и умер там Есенин;
Там ждёт бродягу нежно Русь…
Что мне твоё, чужое море?
Твои жаднюги-дергачи?
Там ждут меня березок говор
И колоколен всплеск в ночи.
Там ждут, там ждут меня… там любят
Душевных, нежных, как слеза; -
Там русские леса и люди,
И рек небыстрых голоса
Там всё родное, да! родное!
Туда! – направились грачи…
Оставь, увядшего, в покое!
Оставь, забытого, в ночи!
1 ноября.
То не ты на коленях сидишь у меня,
Чуть хмельная бокалом вина, -
Это осень обняла мой трепетный стан,
Это листьев опавших туман;
Это ветер кружится в моих волосах,
Как в поникших, раздетых лесах;
Это иволга плачет, прощаясь с теплом,
В тень печальную над ручейком;
Это роза меня жжёт, с собою маня,
Это жёлтое пламя огня;
Это ты на коленях сидишь у меня,
Чуть хмельная бокалом вина.
2 ноября.
Осадки.
Мне говорят, что выпали осадки, -
А то смеётся надо мною дождь.
А на душе скребётся киска лапкой,
И сердце бледная ласкает држь.
Мне дождь напомнил ласковые ливни
Далёкой, но родимой стороны,
Тайга стоит где пароходом синим
И Томь играет зеленью волны;
Там, у подножья белостенных строек,
Заречные – как стены старины –
В них пригорюнился поникший домик:
Там дед больной несёт груз седины;
Там внук его лелеял праздно детство…
Теперь где он? где внук твой, милый дед?
А он нашёл себе хмельное средство
И отвернулся от родимых лет:
Он сам себя состарил бестолково,
И в ложе жизни ждёт счастливый ад; -
А он ушел в рифмованное слово,
А он поэзии пьёт нежный яд; -
А он – у женщин что, что у собаки –
Ему едина вся любови дрожь…
Мне говорят, что выпали осадки, -
А то смеётся надо мною дождь.
3 ноября.
Разрыв.
Зачем в тиши густой поляны, -
Как в кабаке резвится пьяный, -
Цветёт неверия трава?
Зачем, завидя шаг нестройный,
Неразобрав ещё достойно
Тот шаг, твердим: - Ты не права!_?
***
Есть парк в цепях Ростова-папы –
Пусть ростсельмашевский хотя бы…
Другие есть – возьмём один…
Кто был хоть раз в Ростове-граде,
Его забудет ли наряды?!
Каких он душ не властелин!
Бирбировка чего лишь стоит! –
«Дом правосудия» построить
Напротив поспешили вдруг:
Снесли дворы, и от порога
Его направилась дорога
В объятья бесшабашья слуг.
Да что Бирбировка?! В любой вы
Зайдите двор и вас с любовью
К себе притянут сотни рук!
В Нахичевани – сети линий,
Там встретит вас любой «малинник»…
А Брод?.. О’ да!.. там каждый друг!
А взгляд подруг – красавиц страстных?..
Ты не потратишь час напрасно!
Я сам водил их в тихий бар, -
И наслажденье выпив песен,
Его продлял – как миг чудесен –
В объятьях милых Ир и Лар!
Скажи, ты был в плену Ростова?
О’ как хочу туда я снова!
Пройтись по Броду неспеша,
Войти в тот парк, в тот бар… А впрочем, -
Вернёмся мы к ушедшей ночи.
Как ночь коварно хороша!
Сияет парк – там море света, -
Как в мире дня твоя планета, -
О’ кто в тот час спокойно спит?!
Там шум!.. Там бал!.. Там смех!.. Ребята!..
А вот компания – девчата –
Там жизни звёздный колорит!
А есть и уголки, где тени
Склонили тихие колени,
И в них – блуждают сотни пар.
От света глаз плащи деревьев,
Как птиц хранят наряды перьев,
Хранят любви несметный дар…
Вот двое – мир уединенья…
Вот двое – час их объясненья…
Вот две любовные души!
Но нам слышны его вопросы,
Её обиженные слёзы
И крик Володьки: - Поспеши! –
Ах, Лена? Лена? что с тобою?
Что стало с вашею любовью?
«Ах, вы, друзья? Мои друзья!
Ах, мой Володька… Он… не верит,
Что наслаждений грешных двери
Ни кто не смел открыть грозя!
Пусть наши славные ребята
И с кем-то нежатся по хатам;
Пусть вместе мы сидим в кустах,
Пусть вместе пьём под тенью ветки;
Пусть все – в участке на заметке…-
Но я чиста пред ним! чиста!
Считайте, с детства мы любили,
Хоть вместе, порознь хоть были –
Я сохранила честь свою!
А он?.. не верит мне. Ну что же?
Мы доказать невинность можем…
…Хоть я по прежнему люблю»
Ушла.. Ах, Лена! Лена! Лена!
Любой бы предклонил колено
Пред взглядом нежным синих глаз!
А этот, в цвет сараны волос? –
Поэт сорвать бы мог свой голос,
Стихи даря тебе в свой час!
А эти губы? – пара маков…
Не раз с чужими лезли в драку,
Чтоб в нашем ты кругу цвела!
Как ты стройна! Ах Лена! Лена!
Как ты прекрасна! Королевна!
Как братьям – всем нам ты мила.
Ведь ждали свадьбу на неделях…
Костюмы б новые одели…
Весь парк бы музыкой звенел…
А ты не веришь ей, Володя…-
А он и сам понурый бродит…
Коварен радости удел!
***
Коварна к нам любовь слепая:
Что чувства трепетные мая?! –
Что января разлук пурга; -
Нам нужных слов ведь не подскажет,
Потом страданием накажет, -
А там себя всю жизнь ругай.
И с ними так. Чужие лица…
Ему – вот справка из больницы,
Ей – слёзы – талая вода…
«Прости» - раздалось в след. Но поздно:
Ушла она тропою звёздной
Из мира парня навсегда.
4 ноября.
Индия! Мудрая Индия!
Что тебе снится, далёкая?
Речек спокойные линии…
Зелени море неблёклое…
Люди твои совершенствия
Вечно объяты здоровьем…
Свет, в жизни нынешней шествуя,
Йога обходит дорогами.
Вот и ко мне, в эти прерии,
В душу проникла ты, Индия.
И, позабыв мир неверия,
Шаг совершаю в идиллию:
Встать я хочу рядом с йогами,
С их совершенствия силами…
Что же, что поздно в дорогу мне? –
Строки уж светят могилами. –
Всё потому, что ты дальняя.
И не тобою воспитан я.
Мрачность над миром глобальная –
Мне ль её выдержать выдано?
Небо ль твоё тут синеется?
В теле ль твоём я, старинная? –
Мне твоим стать не успеется.
Жизнь моя! нет! ты не длинная.
13 ноября.
Падший плод.
Плоды под тенью
Ствола, у ног
Преданы тленью:
В них чёрный сок;
В них злые черви
Грызут нутро, -
Хоть видом спелы:
Вари ситро…
Я телом молод –
Душою стар:
Для счастья – голод,
Беде – навар.
Тот плод не будет
Подан к столу…
И песен груды
Моих – в золу.
Как плод – один я
Лежу в пыли:
Навоз, вводимый
В поля земли…
16 ноября.
Баллада о Моне-Лизе
Дышит пылью бездонной дорога,
Её газами травят машины,
Вдоль неё зданий вбиты коробки
И сама белой нитью прошита.
Кое-где деревца – островками
Да поодаль виднеется площадь.
Мчат машины к ней с визгом, рывками,
Под собою асфальт тёплый морща.
Перекрёсток – в глазах светофора…
Светофор, как ребёнок, капризен…
Вдруг спистилось видение в город:
Удивлённо стоит Мона-Лиза.
Но ни кто, взгляд метнув отчуждённый,
Улыбнуться ей в спешке не может.
Только крик и железные стоны.
… Вдруг один заметался прохожий,
Он успел, он протиснулся быстро,
Он не дал шаг ей сделать неверный,
А пред ней – тормозов уже выстрел,
И глаза за стеклом смотрят гневно.
- Не спешите под злые колёса!
То не листья шумят кипариса.
Это смерть! - она давит без спроса…
Да и Вас не простит, Мона-Лиза.
Вы так молоды! Так вы прекрасны!
Но вернитесь в былого теченье…
Вы узнаете мир наш напрасно… -
И тогда с ним простилось виденье.
17 ноября.
День за днём, словно птиц, тороплю вереницу,
Чтоб скорее весну в моё сердце внесли…
И растают снега, и живою водицей
Понакопятся щёки промёрзшей земли,
Раскраснеются доброй зарёй, оживятся
На полянах – цветами и в парках – листвой;
И девчонка средь них будет бережно красться, -
Шёлк волос непокрытых скользнёт с плечь волной;
И растает в душе её лёд непризнанья,
И к ногам упадёт он счастливой слезой,
И на мне остановится лучик вниманья
Тот, что не отомрёт с пробежавшей грозой:
Он согреет мне сердце, осветит мне душу…
Как смогу я его в этот миг не впустить?!
Свой холодный покой я любовью нарушу –
Как могу без любви в этом мире я жить?
***
Тебе кажется: я тороплюсь, я ликую –
Вот и имя сейчас назову я твоё…
Не тебя я имею в виду, нет! Другую!
Я придумал её… Я придумал её…
19 ноября.
Ты сказала, что ты нехорошая, -
Я не спорю – я сам нехороший…
В этом мире ты только прохожая,
Да и я в нём всего лишь прохожий.
Незнакомой идём мы дорогою,
Задыхаясь в пыли, спотыкаясь.
Что нам будет за тем подорожником?
Повстречает ли кто нас, играясь?
Может быть, он сведёт по несчастью нас,
По велению дерзкого рока; -
Может року не нравится грация, -
И тогда не сведёт нас дорога.
И как прежде пойдёшь, недоверчиво
На прохожего взгляды кидая…
И как прежде на ласку я встречного
И руки не подам, вспоминая –
Вдруг его я встречал в ночьку тёмную,
Вдруг по пьянке раскрыл ему душу…
Но в ту юность я познал огромную
От людей повстречавшихся стужу. –
И от куда со мной одиночество
Обрывает цветы на полянах…
И мне хочется – ох как мне хочется! –
Хоть чего-то иметь без изъяна.
Пусть не надолго, так, пусть не надолго –
В этом мире я только прохожий –
Но тебе – но и мне тоже надобно
Счастья миг, что на вечность похожий,
Чтоб его пронести всепрощающе
К моему один кубик приюту.
Может ангел, о смерти вещающий,
Его даст в роковую минуту?
Потому тороплю смерть пригожую,
Чтоб успеть захватить с собой ношу…
Ведь и ты в этом мире прохожая,
Да и я в нём всего лишь прохожий…
20 ноября.
Ты с другим, ну опять ты с другим, -
Ну, так что же, что я лишь прохожий?..
И его ты зовёшь дорогим,
И целуешь его… Ну и что же?
Но я жду, и я ждать не устану,
И я верю: придёшь ты ко мне –
Как залечит земля свою рану
И объятья раскроет весне.
И я верю: зима не пройдёт
В ваших встречах и чувствах напрасно –
Когда ляжет меж вас чёрный лёд –
Надо мною заре всплыть прекрасной.
Мне твоих объяснений не надо:
Счастье мне, что ты будешь со мной!..
Не бросай отчуждения взгляды,..
Погуляй с ним холодной зимой…
20 ноября.
Пусть она услышит, пусть она поплачет,
Ей чужая юность ничего не значит.
С.Есенин.
Развернися ветер в дали золотые,
Захвати с собою песни горевые;
Не ищи её ты – промелькни лишь в свете.
Пусть Она тебя там над Невою встретит. –
И тогда пропой ей песни дорогие –
Пусть Нева слезами брызги там подкинет.
Может, вспомнит парня, может быть заплачет:
Если будут слёзы – что-то ей я значу;
Если брызги скроет носовым платочком,
Отвернувшись, песни оттолкнёт носочком –
Значит зря не смог я засыпать ночами,
И бродил один я с красными очами.
Ты тогда повыше песни запрокинь-ка –
Пусть падут на город дождевой росинкой.
Всё равно: тоска мне сердце долго точит. –
Пусть капель слезинок ножкой она топчет.
22 ноября.
Сто девяносто шесть – две восьмёрки – полста…
- Здравствуй, - далёкие скажут уста,
- Как твоя жисть? Что случилось? Зачем это всё? –
Я прохриплю ей в ответ: - Ничего…
Просто устал… Просто я… так, от скуки звоню…
Нежность услышать хочу я твою.
Жаль, что нельзя заглянуть мне в большие глаза…
Снег у вас кружит… А здесь вот - гроза…
Помнишь, в Эстонии сыпал ласкающий дождь?..
Этот же сыпет холодную дрожь…
Что ж ты молчишь? – только внемлешь моим ты словам… -
Но вдруг: - Минута последняя вам!.. –
- Ладно.. Пока… Напиши поскорее письмо. –
Я ведь могу не дождаться его:
Помнишь, в Эстонии есть монастырь у реки?... –
- Да. Но тебя я… - раздались гудки.
23 ноября.
Между небом и землёй.
Отвернулось небо. – Не берет земля.
Не берет земля в тёмные поля,
В тёмные поля – в золотые нивы,
В золотые нивы – в тихие могилы.
Отвернулось небо, - отвернулся бог:
Я свою любовь возвратить не смог,
Возвратить не смог, - и забыть нет силы,
И забыть нет силы, - и найти могилу.
Меж землей и небом в страхе я мечусь.
Без любимой я - господу молюсь,
Господу молюсь – машет поп кадилом,
Машет поп кадилом от небес к могилам.
25 ноября.
Ты зачем мне пела…
Ты зачем мне пела про чужие земли,
Про невест-берёзок и про косы-зелень?
Ручейком напевы пробегали рядом
И поили сердце загрустившим ядом.
Виделись картины: сонные поляны;
Над ручьём шатался дуб от влаги пьяный,
В озеро садились лебедей четы две,
В гладь его смотрелись сгобленные ивы…
Ты зачем мне пела про чужие дали? –
Заболело сердце тем, что не видало.
Вышел я из дома: там – машин потоки,
И чадят заводы, и в пыли дороги…
И ушёл за город, суету покинув, -
Надо мной раздался клёкот журавлиный;
Меж березок тонких ключ резвился синий…
В миг я понял: ты мне пела о России.
30 ноября.
Не тревожь покоя сердца, -
Оно в мире чистых грёз.
Там ему от колких роз
Так не хочется беречься.
Этих роз там – вся поляна,
Там оно одно лежит;
Вьются гордые стрижи
Над глазами наркомана.
Он ушёл от мира в горы:
Эти горы – божий рай.
Ты в холодный грозный край –
Нет! – не возвращай сурово.
Дай ему хоть там согреться,
В чистом пламени тех грёз.
Не буди его для слёз…
Не тревожь покоя сердца…
30 ноября.
Дорогая, меня не кляни,
Что другой уже клялся, - Досадно,
Что коварное море любви
Захлестнуло меня так внезапно.
Я на берег случайно ступил,
И лицо твоё – белая чайка –
Так бледно, как кресты у могил –
В пене пряталось, - ну, отгадай-ка...
Но его выдавали глаза:
Два колодца – черны и глубоки,
И таилася в них бирюза –
Чистых вод нераскрытые боги;
Но его выдавали средь волн
Вишней кроткой цветущие губы
И на шее игравший кулон,
Как акульи сверкавшие зубы.
Это всё не заметить не мог
Мой блуждающий взгляд вдоль по взморью.
И теперь, у твоих падший ног,
Не хочу с повстречавшимся спорить.
Дорогая, меня не гони,
И прости… То, что было – досадно.
И седую волну не кляни,
Что тебя обнажила внезапно.
2 декабря.
Милая, ты не гони бродягу.
Пусть он у тебя побудет, кроткий.
Он вошёл не с грубостью варяги,
Но взглянуть лишь за окна решётку.
Там, за нею разбросались ветви
Осенью затронутой осины…
Только сам я пред собой в ответе,
Что на сердце серебрится иней.
Вот такую грустную осину,
Но у ленты синеокой речки
Я оставил в трепетной России,
Безрассудно бросившись далече.
И по ней теперь скулю собакой,
Глядя из-за плеч твоих оконце.
Милая, ты не гони бродягу.
Пусть ему здесь машет веткой солнце.
2 декабря.
Была ты царицей мечты,
Была в небесах ты звездой…
Но ты оказалась простой
Рабыней своей красоты.
Я просто познал твои груди –
Тех звёзд мягкотелые горы.
Теперь уж бессмысленны взоры –
Другие блуждали там руки,
Другие там мяли цветы,
Что ты обещала лишь мне;
Другие ж пришли по весне,
Оставив глоток пустоты.
Но ты оказалась им рада,
А я – там был только прохожим, -
Приходят теперь помоложе
В ту тень безрассудного сада.
Ты этим, я знаю, пьяна, -
Но зеркала нет под рукой:
Ты видишь себя всё такой,
Как будто не пила вина.
Декабрь.
Расскажи про Серёжку, про топот коня…
Не сиди только молча, печалью маня;
Не ласкай меня взглядом – в нём нежится грусть,
Всё не вечно, и я, будет час, уберусь.
И займёт это место мальчишка другой;
Гладя травы волос, будет звать «дорогой»
Поистлевшие листья грудей будет мять
И печальные проруби глаз целовать.
И его ты остаться будешь молча молить,
Но и он не сумеет тебя полюбить.
Он уйдет, как другие ушли до меня..
Расскажи про серёжку и про топот коня.
12-13 декабря.
Я услышал сквозь сон звук несмелый в окно.
Поленился я встать – я вчера пил вино.
Распахнулось окно. В нём - большие глаза.
Я подумать успел: это сна чудеса.
Но они теребили печальную лень,
Всё же вместе с тобой заглянул ко мне день.
Как пытался я вспомнить, где встречал я тебя!
- Ты не знаешь её, - прошептала судьба,
- Ты был в мире один, был ты в нём одинок,
По теченью швыряло твой горький челнок.
Заливал тебя дождь, проклинал тебя рок,
Без тепла обессилел ты в нынешний срок.
Так взгляни ж – тебе некуда больше бежать,
Ведь она - пред тобой, чтоб тебя поддержать.
16 декабря.
Вы, растоптавшие юность мою!
Как вас прошу! Вы покиньте меня!
Нет! ни о чём я другом не молю –
Нету на сердце былого огня.
Нету и сил, чтобы бросить здесь всё:
Ваши постели и реки вина.
В них – потонуло всё счастье моё!
Как ко всему я теперь холодна!
Я еще молода, верю в зведу,
Тянутся к лучшему взгляды мои…
Мне б отдохнуть в опустевшем саду.
Я напилася постельной любви.
Но только стоит мне выйти гулять,
Кто-то уж рядом – вновь тянет в кравать.
Слышите?! Нет больше сил вас ласкать!
Так отпустите же… В рот вас ….!
Вас не смогу я покинуть сама.
Сжальтесь, оставьте, забудьте меня…
Может окутает мраком зима,
К тёплой земле, как сестрицу, клоня?
16 декабря.
Тост
Что сидеть, вспоминая былое –
Уж бокалы сухие давно!
Что сидеть? Давай выпьем с тобою
Золотое, как осень, вино.
Мы отмерили путь наш ветрами,
Мы отмерили счастье своё…
Так помянем же тех, кто не с нами –
И они ведь хотели его.
Мы не раз нашу дружбу крепили,
Когда плыли в кровавой пыли…
Пусть же знают, что их не забыли,
Раз они туда раньше дошли.
Помнишь, часто мы вместе мечтали?
Помнишь, как были веселы мы?..
Лишь немного от них мы отстали…
Мир им в царстве божественной тьмы!
Мы отмерили путь наш ветрами,
Мы отмерили счастье своё…
Так помянем же тех, кто не с нами –
И они ведь хотели его.
28 декабря.
Мягкие уши, прижатый хвост,
Только шерсть твоя малость расчёсана,-
Не тревожит шершавый мороз
Эту жизнь, что печалями стёсана.
Капли глаз так покойны в ночи,
Знать теперь они бурей покинуты.
В такт с твоим моё сердце стучит:
Оно также с печалями свыкнуто.
Вот спешит к нам с тобой Новый год.
Я не верю, что что-то изменится,
Лишь гадаю: он тот иль не тот,
Наши жизни свезёт что на мельницу.
Жернова их сотрут в порошок.
Знаю только, что всё же останется
Из песка или снега стожок
И руки чьей-то росчерк: «Тут пьяница».
А тебе? А тебя не найдут:
Схоронить тебя в свете-то не кому!
Наши судьбы расходятся тут,
В остальном же – сливаются реками.
29-30 декабря.
Баллада о празднике.
Четвёртый этаж… там квартира просторная,
И там… не слышны там дорожные звуки…
Там, пред армянами – гордая, стройная, -
Одна… В звуках бита… В перстнях её руки…
Одета лишь в дождик, сверкающий, праздничный,
И мокры глаза, словно в ночь – половодье.
Глаза выдают: напоили порядочно…
Часы полночь бьют… На часах – новогодье…
Уйдешь ли куда с жадных глаз, вся раздетая?!
Резвей же танцуй под нарядною ёлкой!
Танцуй же! танцуй! Ты одна только светлая,
Во мраке блестишь золотою иголкой!
И пусть напоили! – терять уже нечего.
Кружись в цветомузыке! Резче в экстазе!
Перстнями швыряй! Поиграй белым плечиком,
Пройдись перед носом их пламенным тазом!
Они… нет! они не с тобой наслаждаются. –
Свои они жгут ненасытные души.
Богатством и властью они пресыщаются,
И светлое в жизни они тупо душат…
Тебе не слышны будут этих овации.
Средь них ты, красивая и молодая, -
Как пляска на плахе последняя грации,
Как пляска прощанья последнего рая.
Покинуто богом всё, праведным, трепетным.
Здесь царь – сатана, царь безжизненной неги.
Умолкли здесь птицы прекрасного лепета.
Дельцы здесь, здесь мрак, и здесь властвуют деньги.
31 декабря.
вверх
U Lukomoriya
следующая
